Но в планы мои не входит недельный постельный режим. Я быстро заглушил все порывы воспользоваться «запретной» силой и создал в руках по ледяному кинжалу.

Делаю рывок в сторону первого Паука, размашистым ударом целю в тварь, но разрезаю воздух, а через секунду прикидываю область, где тварь окажется. Так или иначе, вагон обладает вытянутой формой, а значит и путей для отхода только два. И стоило твари возникнуть на следующем вагоне, как кинжал угодил ей в глазок.

Оглушительный визг Паука не сбивал с толку. Я вырвался навстречу, вытягивая руку, а когда та прошла сквозь брюшко и обхватила сердце, в моей ключице оказалось одно из лезвий.

— Сдохни, — прошипел я, прикусывая губу от жгучей боли, и вырвал орган из тела твари.

Паук обмяк во мгновение. Не устояв на лапах, он свалился с крыши поезда и угодил в кусты.

Ещё две твари продолжали протыкать вагоны и пожирать людей, поэтому времени на то, чтобы залатать раны, не было. Внутри всё неистово жгло, меня вело в стороны, но я продолжал идти вперёд, всеми силами удерживая сознание в состоянии «дхъяна». Родовая «прана» стучалась по всем участкам моего тела и буквально выла с просьбой выпустить её.

Но нет. На кону жизни сотни людей. Я не доверяю энергии, которую всё ещё не познал. Закрыв все пути для выброса «праны», я сделал жест двумя пальцами.

Водная струя прошлась по головам Пауков, но те синхронно ушли от удара. От второй струи тоже не было толку. Наоборот, если одна тварь попыталась уйти от меня как можно дальше, то вторая… возникла в метре и отмахнулась лезвием, чуть не снеся мою голову. Миг — и конечность её отлетела куда-то в сторону после контакта с моим водным стержнем.

Делаю взмах ледяным кинжалом и разрезаю брюшко твари. Кровь водопадом заливает мою одежду и лицо; органы и прочее вываливаются наружу, усложняя Пауку задачу регенерироваться.

И я этим воспользовался, отыскал рукой сердце и…

Сожри его — тут же ударила мысль в голову.

Я поморщился, ударом с ноги снёс Паука с крыши и поглядел на сердце, которое держал в руке. Сожрать?

Подношу к носу. Из прошлого понимаю и даже знаю, что органы, плоть и кровь тварей пахнут ужасно, но сейчас что-то внутри делает запах приятным и даже сочным. Как это возможно?

Сожри!

В ту же секунду в ногу вошло лезвие последнего оставшегося Паука. Вот только… я не чувствовал боли. Настолько плавно и безболезненно перешёл в «нирвану», что даже сам не заметил изменений. Ощущение безразличия к последствиям во мне проснулось мгновенно, я крепко схватился за лезвие, высунул его из собственной ноги, притянул к себе Паука и ударом с кулака размозжил ему брюшко. Притом удар был настолько сбалансированным, что от одного лишь выплеска «праны» головогудь твари превратилась в кашу. Ни костный покров, ни регенерация — ничего не помогло ей спастись.

Последняя тварь полетела вниз, я же остался стоять на месте, глядя на то самое сердце. Так называемая «прана» тёмной энергией обволокла его и начала медленно высасывать из органа всю жидкость. Через пару минут в моей руке был пустой мешочек с торчащими в разные стороны сосудами.

Неизведанная энергия внутри успокоилась. Я снова почувствовал боль и упал на колено.

Но крови не было. Кровь быстро покрылась корочкой и не позволила разуму помутиться. Линии души на моём теле в тандеме с «праной» взошли на новый уровень, и сейчас я осознавал, что необходимости отлёживать неделями в постели не будет.

Слабая улыбка растянулась по моим губам. Впервые за две жизни я поглотил сердце твари из тумана.

Вышвырнул сдутое сердце и пошаркал по крыше вагона в сторону двери. Медленно сполз и оказался в последнем вагоне. Глазам открылась страшная картина.

Кровью залито около трети внутренней части вагона. Кровати, столики, стены и окна — везде брызги и лужицы человеческой крови. Металлический запах режет нос. Трупы лежат в хаотичном порядке, а живые сидят под столиками, либо вжавшись в углы, и трясутся от страха.

Я пошагал по коридору, продолжая оглядывать всё вокруг. Выжившие, когда замечали меня, кивали в благодарности и оглядывались, но затем быстро скукоживались обратно и забивались в углы.

— Он спас нас, мама? — прошептал детский голос за спиной.

— Не знаю, сынок. Тихо, — тут же прикрыли ему ротик.

— Господин Шагайн! Господин Шагайн! — шаги проводницы тут же раздались спереди. — Пришла доложить! Машинист продолжает движение, вражеских тварей больше не обнаружено! — она тут же согнулась в поясном поклоне. — Спасибо вам, господин Шагайн! Разрешите остановить поезд?

— Здесь может быть опасно, попадём в населённый пункт и можем останавливаться, — приказал я. — Сколько человек пострадало?

— Поняла! По начальным подсчётам погибло сорок три человека, господин, — заявила проводница. — Раненых восемьдесят два человека.

— Пусть лекари поджидают на вокзале, — дал я команду. — Всех остальных с вещами перенесите в самые целые вагоны.

— Да, господин!

Люди, услышав это, начали медленно вставать со своих мест. Они смотрели на меня с любопытством; кто-то шептал «спасибо вам», проходя мимо, другие просто кивали, а третьи — чаще дети — просто рыдали от переполняющего ужаса.

Но больше запомнился момент, когда маленькая девочка потянула меня за ручку. Я поглядел на неё.

— Дяденька, у вас что-то на воротнике, — прошептала она, слёзно улыбаясь.

Я хлопнул по шее и почувствовал кишки твари.

— Это… мармелад, — нашёл я что ответить, шагнул к окну и вышвырнул орган.

Когда вагон, в котором я стоял, расчистили от людей, до меня дошло. Сумка с вещами осталась в лесу. Благо, документы положил в карман изуродованной куртки.

Удачно вышло. Если так можно сказать про ситуацию, где есть многочисленные жертвы. Когда поезд приближался к ближайшему населённому пункту, вокзал был буквально забит жандармами, лекарями и другими службами спасения. Раненных отправили в лечебницы, а остальных в другой поезд, который двинулся в сторону Петербурга.

Когда прибыли, нас встретили другие жандармы. Они не позволили нам выйти наружу.

Допрос растянулся на несколько часов. Людей приглашали по несколько человек и допрашивали в отдельном вагоне. Меня допросили последним.

— Если вас не затруднит моя просьба, я бы хотел закончить разговор как можно скорее, — устало попросил я, постукивая пальцами по столу. — У меня учёба, опаздывать не желательно.

— Прошу простить меня, господин Шагайн, — жандарм хоть и был вежлив, но торопиться с вопросами не спешил. — Но вы должны войти в положение. Напали на гражданский поезд, погибли люди. Это очень серьёзно. Мы должны узнать больше деталей. Не окажись вас в поезде, живых могло бы и не остаться.

— Я уже рассказал всё, что знаю.

— В вагоне не встречали никого подозрительного? — задал он вопрос в который раз.

— Никого. Только гражданские, — соврал я, стараясь избежать проблем.

— Какова вероятность, что нападение не случайно? — на этот раз он спросил, глядя в мои глаза. — Поймите, господин Шагайн, в поезде было много людей из благородных родов, нападение могло быть организованным. В Империи нередки случаи, когда твари из туманов странным образом оказываются в пределах городов.

— Я знаю, господин Харитонов, но увы, помочь вам ничем не смогу, — пожал я плечами. — Меня ожидают в тридцать пятом подразделении через несколько часов. Сидеть здесь и тратить время на пустые разговоры не могу себе позволить.

Жандарм захлопнул папку, встал на ноги и вытянул мне руку.

— Не смею вас задерживать, господин Шагайн. Ступайте. Спасибо за сотрудничество.

Как я и полагал, вовремя прибыть не удалось.

Поезд высадил меня на вокзале военного города на следующий день после того, как новобранцы поступили в академию. Но я всё же решил, что рекомендательное письмо Аристарха Оболенского позволит хоть каким-нибудь образом зачислиться.

Поэтому, шагая по вокзалу в попытках сориентироваться, я поглядывал на город, который отсюда больше походил на крепость. Повсюду массивные укрепления с дежурными воителями, зенитные артиллерии и другие признаки того, что твари здесь — обычное дело.